обо мне  |
|
|
 |
В ДУШЕ МОЕЙ ПОКОЯ НЕТ... (газета «Вестник» от 6-3-92г. Олег Гинзбург) Его биография - сплошная цепь парадоксов. В прошлом комсомолец и атеист, сегодня он - глубоко верующий религиозный человек. Среди старожилов и израильтян он известен, как опытный врач - гипнотерапевт, прекрасный лектор и популяризатор своего метода медицинской релаксации. Жизнь каждого из нас может быть воплощена в литературное произведение. Не претендуя на это, я просто предлагаю вам фрагменты беседы с моим новым знакомым. Был активным комсомольцем, ездил поднимать Целину. Словом, как все. В институте специализацией моей была терапия, внутренние болезни. Гипноз в то время не изучали, но склонность у меня появилась еще тогда. «Вас ожидает необыкновенное будущее» Занятия по невропатологии вел у нас доцент. Впечатляющая внешность, седая грива волос. Сам он занимался гипнозом в институте Бехтерева в Ленинграде. Как-то после одного из моих вопросов отзывает меня в сторону и говорит: «Молодой человек, вас ожидает необыкновенное будущее, у вас есть очень большие силы. Но только очень опасайтесь ими пользоваться». Такая фраза, в общем ни к чему не относящаяся, запала мне в душу. Кстати, уже здесь в Израиле, один праведник при встрече мне повторил тоже самое. Так вот после слов доцента гипнозом я стал заниматься направленно. После вуза отработал 3 года в Рязанской области. Был общим врачом. Только в глубинке я мог свободно применять гипноз, хотя не имел разрешение на это. Появилось много интересных наблюдений. Отработав, вернулся в Ленинград. И хотя продолжал врачевать, медицина перестала меня интересовать. Я увлекся театром. Снимался на Ленфильме в массовках и эпизодах. Поступил в народный театр при «Ленсовете», закончил студию и поступил на режиссерский факультет к Г. Товстоногову. Но параллельно продолжал неофициально заниматься гипнотерапией. Наступил 1967 год. Шестидневная война Вдруг во мне что-то перевернулось. Я не вышел на работу и написал письмо то ли Косыгину, то ли Подгорному: «Прошу послать меня добровольцем умереть со своим народом». Ибо по радио я уже слышал победные марши, сообщения, что в Тель-Авив входят доблестные египетские войска. В сущности я не знал, что такое Израиль, что такое Тель-Авив. До недавнего времени Израиль был для меня агрессором, как для всякого настоящего бывшего комсомольца. Помнится, в 1966 году после женитьбы, жена спросила меня, что будет, если мы уедем в Израиль? Я тогда на неё напал с пылом советского патриота. И вот год спустя такой перелом. С чем это было связано? Я всегда чувствовал себя евреем. Вернее, мне не давали забыть об этом, повторяя, что я самый лучший еврей. (Обычная форма бытового антисемитизма: «хороший человек, хоть и еврей»). И видимо, это взяло верх над прокоммунистическим воспитанием. Я учился на режиссера Я уже говорил, что учился на режиссера. Под Ленинградом, в Тосно, в дому культуры выпускники библиотечного института ставили спектакль. Пригласили меня - не могу ли я помочь. Я согласился, поставив условие: полная свобода действия. Мы делали инсценировку под названием: "На наших знаменах написано слово "Победа!". Спектакль же был о шести миллионах, погибших в Катастрофе. Перед премьерой на прогон должна была прийти дама из райкома партии. Своим актерам я предложил пропустить «скользкие» места. Дама посмотрела, дала «добро». И мы сыграли. Да, кстати, на этот спектакль военкомат выделил нам настоящие автоматы, похожие на немецкие. Их постоянно охранял какой-то пьяный старшина с пистолетом. Он никого и близко не подпускал, что позже нам здорово помогло. Итак, премьера. Я тогда толком не знал, что из себя представляет Сирия и Иордания... Но в спектакле говорилось, что шесть миллионов погибших - это население этих и ряда других стран, вместе взятых. В середине действия за кулисы начал рваться кто-то из милиции. Так тот старшина их не пустил, он охранял свои автоматы. Спектакль прошел. Зрители, в основном не евреи, плакали... А назавтра меня вызвали в райком. «Ай-ай-ай, - говорит мне один, - о ком же это ты, товарищ доктор Мендельсон? О ком же спектакль? О недобитках?». В общем, «завел» он меня, и я потянулся взять что-то тяжелое с его стола. А он так спокойненько: «А ты посмотри!» И я смотрю - дуло пистолета на меня смотрит. Это меня охладило. Он мне: «Все, что говорили - записано.» «Всё?» - спрашиваю, - «И о недобитках - евреях ?». «Нет, - только то, что я хочу». После этого меня выгнали с 3 курса театрального института... В книжном магазине на Литейном проспекте случайно познакомился с отказником. По дороге с Литейного до Московского вокзала он (Рудик) мне предложил: «Завтра уезжают в Израиль люди, могут выслать вызов». При расставании говорю: «Пусть высылают». Представляете, что это было! Информации об Израиле никакой. Было просто страшно решиться. Приезжаю домой. Спрашиваю жену: «Лея, как ты думаешь? Ехать нам?». А она напомнила мне наш разговор 2 года назад. Она стремилась сюда всегда. Короче, получили вызов, и нас не выпускали 2 года. В тот период меня выгнали с работы, поместили в психбольницу на Васильевском острове. Чудеснейшим образом я спасся. Врач-психиатр оказалась соученицей и вместо аминазина колола дистиллированную воду. Так я и выбрался живым. Ленинградский антиеврейский процесс Потом был ленинградский процесс над угонщиками самолета в1970 году. Меня тоже приглашали участвовать в угоне, но я отказался, так как был уверен, что дело кончится провалом. Мой отказ (а вернее, предложение о катере) меня спас. А после ленинградского процесса нас буквально выбросили из страны. С просроченным вызовом, без нужной характеристики... По прибытии в Израиль мы поселились в Тверии. А ведь тогда выбирали в основном Тель-Авив. Но нам было все равно. Учились, начали работать и писали в Союз из месяца в месяц письма. До 300 писем в месяц. Отказникам, заключенным и просто знакомым в Союз. Писали о нашей жизни без прикрас. Как ни странно, часть из них пропускали. Те, кто приезжли, рассказывали, что иные, зачитанные до дыр, и до сих пор ходят по рукам. Немного поучился в ульпане, и пошел работать врачом в киббуц «Ашдот-Яков». Это киббуц, куда тогда долетали снаряды из Иордании. Иврита у меня почти не было. Я себя привожу в пример нынешнему новоприбывшему. Я рядовой врач. Желанием и стремлением добился того положения, что широко известен среди ивритской публики. Прошел специализацию. Много выступал по радио и телевидению. Провожу семинары. Разговорный иврит есть. Много бился над тем, чтобы не было акцента. И этого я добился с минимальным знанием иврита. Выступаю с лекциями на иврите, провожу семинары. Знание иврита - далеко не все. Язык приходит, а к ошибкам, акценту в нашей стране снисходительны. Итак, киббуц «Ашдот Яаков». За три года там сменилось 37 врачей. Из-за обстрелов с территории Иордании. Население было тяжелое. Киббуц разделился надвое: одни были сталинисты, а другие - ленинцы. Между ними была самая настоящая война, до крови. Это сделал Бен-Гурион. Вместо того, чтобы помирить людей, он их разделил. Перед смертью Бен-Гуриона я встретился с ним. Его госпитализировали в больницу Пурия, в Тверии. Привели меня к нему: «Доктор из России, оле-хадаш». Он всё кивал головой: «Да. Да.». Все ушли, он пальцем подманил меня. Говорю: «Извиняюсь, но на иврите говорить не могу.» Он: «И мне сейчас трудно говорить на иврите. Могу на идиш, на польском или на русском». Это бывает в старости. А ведь он же говорил: «Ни слова на галутном языке». Спрашивает меня: «Откуда, где живешь?» «Из Ашдот-Яакова»,- отвечаю. И он, который своим решением о разделе довел людей до кровопролития, спрашивает меня: «А где это?» Вот вам ирония судьбы. Он был за иврит - забыл его; ломал судьбы людей в киббуце и забыл о нём, находящемся в 2-х км. от больницы. Потом была война Судного дня. С севера бежали все. А мы с тремя малыми детьми на руках добровольцами пошли на север. Переехали в киббуц «Амир» возле Кирьят-Шмона. А потом перебрались в сам городок, где прожили 4 года под постоянными обстрелами. В день до 40 «катюш». Дети тогда сотнями стали мочиться. Я занимался групповым лечением против ночного недержания мочи. Два раза разбомбило наш дом, машину. Наших детей, а их к тому времени уже было шестеро, я по двое отсылал в разные концы страны... С 1981 года мы в Хайфе. А потом случилась трагедия - под поездом погибла мама. И мы спешно перебрались в Иерусалим. Это - наша алия. Я, наконец, задал вопрос, который интересовал меня, едва я переступил порог квартиры д-ра Мендельсона. Признаться, вид русскоязычного врача-старожила в черной кипе и с цицит - несколько озадачил. Как вы пришли в религию, доктор? Это сложно и очень индивидуально. Никаких рецептов не существует. Мы с женой вернулись к религии лет 15 назад. Она сразу: бух, а я шел на тормозах. Я считал, что не могу так без оглядки. Я всегда чувствовал себя евреем. Сегодня я знаю, что даже капля еврейства в еврее когда-нибудь заговорит. Еврей - это такой человек, который задает вопросы. А когда задаешь вопросы, начинаешь искать ответы на них. Я искал везде, увлекался многим. И пришел к тому, что начал получать их там, где они были заложены 4000 лет тому назад, - в Торе. Сыну моему Додику было 7 лет, когда он решил, что он религиозный. В киббуце это решение было воспринято, как нечто экстраординарное, там все атеисты. Его поймали мальчишки и заставили ругаться против Г-да. Грозили, что если не скажет, то накачают водой из пожарного крана, как лягушку. Он не сказал, потерял сознание, упал. Меня это потрясло. Почему мой сын, которого я не учил ничему, мог так стоять? Ведь это не случайно. Я пригласил в этот киббуц хабадников из Цфата, и они прибили там первую в истории киббуца мезузу. Мы стали зажигать субботние свечи. Нас потянули в религию дети. Через четыре поколения. Дед мой по маме ходил на демонстрацию, где и простудился (умер), мать была коммунисткой. Я - комсомольцем. А четвертое поколение возродилось? Если бы Г-дь не привел нас сюда, мы бы исчезли как евреи. Так происходит чудо и с этой алией. Люди начинают тянуться к еврейству, дети же их - вдвойне. Эта алия нужна стране. За ней большое будущее. Она уже много сделала (демографически, скажем) и сделает больше. Евреи, приезжая в Израиль, что-то добавляют к своей душе. Хочет или не хочет, но любой ощущает это. Каждый идет к Торе своим путем. Ведь это истоки наши, история твоя и моя. Накапливаются вопросы, а ответ - там. Трудности алии преходящи. А что будет с душой? Тора дает ответы на все мои вопросы. Я всегда был одинок, как волк. Нет, я общительный человек, но ощущение одиночества, в силу своего еврейства, там не проходило. Теперь, когда я с Г-дом, я как за каменной стеной. Любое горе переживается легче. Страшно только начать. Еврей боится: вот начну и не вылезу. Мне знакомо это, я сам шел очень сложно. Сейчас я учусь более серьезно. Опять без достаточного знания иврита, по слуху, но при желании можно достичь многого, главное - начать. Доктор, прослышав о вас, как о гипнотизере, я представлял вас другим. Видимо, под впечатлением встреч с гипнотизерами в Союзе, вы не представлялись мне таким домашним, что - ли... - В этом глубокое заблуждение. Пронизывающий взгляд, командный голос, экстравагантная внешность - это атрибуты другой школы. Сегодня не эстрадный гипноз это что-то другое. Наш метод я бы вообще гипнозом не называл. Гипнозис - сон, а у нас люди не спят. Я называю это релаксацией, медицинским расслаблением У меня на эту тему вышла книжка. С помощью своего метода я помогаю людям бороться с очень серьезными недугами. С 1983 года я живу только этим, кормлю семью. Ни один еврей-израильтянин не заплатит за мой голос, или внешность, какой бы внушительной она ни была. Платят за результат. Пациентка, которую вы видели до нашего разговора, была на грани самоубийства. Буквально приползла, а несколько встреч и - стала другим человеком. Как-то пришел на прием пожилой человек, выглядевший лет на 10 старше своего возраста, весом 90 кг, с приступами почечной колики, с повышенным артериальным давлением, перебоями в сердце, с тяжелейшим гастритом и сниженной потенцией, связанной с приемом огромных доз лекарств. Правая почка его была полностью забита камнями, а в другой - тоже началось камнеобразование. Для спасения жизни он должен был пройти операцию на оставшейся почке. Страдалец пришел для подготовки к этой операции. В течение встреч мы постепенно сняли все лекарства. Колики прекратились, давление нормализовалось, больной похудел, помолодел душевно и телесно. Операция была отложена, но когда провели повторное рентгеновское обследование в больнице «Шаарей Цедек», туда срочно вызвали специалистов для консультации, ничего не объясняя перепуганному пациенту и потом отправили на дополнительные обследования. Короче, после всего выяснилось, что камни из его единственно действующей почки исчезли, операция не потребовалась. - А вы сами подвержены гипнозу? - Почему бы и нет? Я видел и слушал д-ра Кашпировского - у меня потемнела совершенно седая борода, большой жировик стал мягким и уменьшился. Но я ни разу не засыпал. Следил как профессионал. Находил просчеты, о чем потом и писал ему на телевидение. Раньше пользовались понятиями «гипнабельность». Было принято приводить человека в состояние сомнамбулы, вводить в транс. В моей практике это почти совершенно не нужно. - Приходилось ли использовать ваши способности в быту? - Очень часто. Я капитан запаса, в армии был полковым врачом. У одного солдата, здоровенного малого, 140 кг, случился нервный припадок. Шесть человек не могли его скрутить, чтобы дать успокаивающее. Он сел в гусеничный вездеход и начал давить амбулаторию, бараки. Кое-как парня изловили, но справиться - не выходило. Шесть человек не смогли скрутить его, чтобы дать успокаивающий укол. Я оказался там. Чудом уловил его бегающий взгляд и удалось ввести в нужное состояние. Только тогда смогли сделать укол и госпитализировать. Другой случай. В одной из ливанских войн с сирийцами мы взяли в плен советского офицера, надо было получить от него сведения. Работать было не просто. Он был человеком опытным, кэгэбешник, так что ввести его в гипноз было не легко. Я предложил ему ситуацию, в которой он беседует со своим начальником. И он отрапортовал все как на докладе. И с детьми тоже иногда приходилось пользоваться гипнотерапией. Сын упал с бомбоубежища высотою в два метра, и получил сотрясение мозга. Помог ему выбраться из ситуации посттравматического синдрома. А потом он же свалился с турника и сломал руку. Боль была адская, и мне пришлось тут же обезболивать гипнотерапией, чтобы предупредить шок. Или когда нас не выпускали из Союза и гоняли с места на место. Жена была беременна и могла не выдержать такой Но обычно не прибегаю к прямому гипнотическому воздействию. Да его и не нужно. Большинство проблем можно решить более легким путем - медицинской релаксацией. - После ваших встреч вы чувствуете потерю энергии? - Большую. На встрече в Кирьят-Ата собралось около тысячи человек. Рядом репетировал какой-то о  |
|
   
   |
